| Герасимова М.П. Новое об известном |
|
|
| 20.09.2013 г. | |
Новое об известномМ.П. Герасимова, к.ф.н., Институт востоковедения РАНКлючом к пониманию самобытности японской культуры в широком смысле этого слова, а именно правильное восприятие не только памятников материальной и духовной культуры, но и образа жизни японцев и их взаимоотношений между собой и много другого, что характеризует народ и созданную им культуру, можно считать митатэ. Слово «митатэ» состоит из двух иероглифов - «смотреть», (или «видеть») и «стоять». По смыслу оно близко к понятию «аллегория на основе зрительной ассоциации образов», «метафорическое иносказание». Кроме того, «митатэ» - означает выставить на обозрение, продемонстрировать, представить что-либо таким образом, чтобы вызвать в воображении, в памяти или сознании созерцающего (или читающего) другой объект или идею. Иными словами прием митатэ применяется для того, чтобы конкретный объект смог вызвать в воображении смотрящего (читающего) ассоциативное представление о другом объекте, благодаря чему углубляется смысл увиденного, услышанного или прочитанного. Можно даже сказать, что главное значение приобретает именно воображаемое, а увиденное является лишь намеком, отправной точкой для работы воображения. При этом митатэ не является ни символом, ни метафорой - это своеобразный способ выражения, самостоятельное средство художественной выразительности. Оно предполагает обыгрывание черт, характеризующих одновременно предметы или явления из обыденной жизни и предметы и явления, известные из религиозных преданий, классической литературы или философии, благодаря чему в сознании и воображении преодолеваются временные и пространственные ограничения. Не будет преувеличением сказать, что митатэ пронизывает жизнь японца, постоянно внося в неё элемент творчества. Одним из самых распространенных примеров митатэ является обычная для японского дома ниша токонома, в которой висит живописный или каллиграфический свиток и стоят цветы в вазе. В полупустом по традиции японском доме токонома являлась единственным украшением его интерьера. Однако функция токонома не только эстетическая - наличие в японском доме ниши токонома, выводит его обитетелей в другое измерение, где главным является ощущение Вечности, бесконечного круговорота в Природе. Это достигается за счет того, что цветы и живописный свиток в токонома меняются время от времени и всегда указывают на время года. Меняя экспозицию в токонома, человек подчеркивал свою вовлеченность в этот бесконечный круговорот и выражал почтительное отношение к Природе, в ритме и по законам которой стремился жить. Понятие «митатэ» как поэтический прием (метафорическое иносказание - например, образ кулика в танка - выражение одиночества) существовало уже во времена «Манъёсю». Благодаря использованию митатэ, предмет, о котором говорилось в стихотворении, вызывал ассоциацию с другим предметом, Позднее, поэты хайку, используя этот же поэтический прием, стремились вызвать ассоциацию не только с предметом, но и с явлением или даже идеей. Много примеров митатэ можно привести и из живописи, в особенности в жанре укиёэ. В этом случае картина, содержанием которой является то, что на самом деле на ней не изображено называется митатэ -э . Наиболее выразительным примером может служить гравюра Судзуки Харунобу (1725-1770), которая так и называется «Митатэ Дайкокутэн». Дайкокутэн - приносящий удачу и благополучие один из семи богов счастья[6].Однако на картине изображена женщина. Судя по всему, куртизанка. Харунобу очень изящно и неожиданно сочетает здесь мирское с божественным, низкое с высоким. Он достигает этого, вкладывая в руки куртизанки маленький молоточек, который считается атрибутом Дайкокутэн. Деталь, задуманная художником как митатэ, не бросается в глаза на картине, а идея, вкладываемая в изображение, угадывается не сразу, в чем и заключается прелесть картины Харунобу. Мастерство художника заключается в том, чтобы соблюсти идейный и композиционный баланс между главным образом произведения и тем, который, как бы проступает сквозь него. Считается, что митатэ состоялось, если в восприятии человека, смотрящего на картину, образ зримый и образ мыслимый сливаются воедино. Неожиданность, кажущаяся несовместимость изображенного образа и митатэ, парадоксальность их, создает особенно сильный эффект, порождая в восприятии смотрящего на картину «новое творение» создавшего её автора. Особое значение митатэ приобрело в эпоху Муромати. В наибольшей степени это относится к искусству. Митатэ стало одним из основных приёмов, применяемых и во время чайных церемоний. Ограничений в выборе элементов для создания митатэ нет. Элементы, благодаря которым происходит переосмысление конкретных объектов, могут быть удалены, как в пространстве, так и во времени. Одним из примеров может служить известный во всем мире Сад камней монастыря Покоящегося дракона (Рёандзи), который сам по себе также является митатэ дзэн-буддийских идей. В этом саду, как известно, на мелкой гальке серого цвета группами уложены пятнадцать бурых камней. Однако это только часть монастырского сада. Другая часть расположена с его противоположной стороны. Здесь с веранды можно любоваться буйной, напоенной влагой растительностью. Оба эти сада - суть один и символизируют дзэнское мировосприятие, согласно которому видимые противоположности - суть одно, ибо не существуют друг без друга, иными словами - инь и ян. Примером митатэ, воплощающем идеи инь-ян являются знаменитые Золотой и Серебряные павильоны в Киото, расположенные в разных его концах и сооруженные в разное время. Приемы митатэ «работают» в театре, живописи, садово-парковом искусстве, архитектуре. Можно привести великое множество примеров митатэ и в быту. Это и японские сладости вагаси, форма и цвет которых всегда соотносятся с временем года или случаем, к которому они приготовлены, и обычай, подавая тертую редьку летом, выкладывать её высокой узкой горкой, а зимой подать в широкой, плоской посуде,чтобы вызвать зрительно-чувственную ассоциацию: высокое и заостренное ассоциируется с горой, - в горах укрываются от летнего зноя, широкое и плоское - с печкой хибати, покрытой одеялом, что должно вызывать ощущение тепла, и обычай, распространенный в летнюю пору, когда в воду в вазе из прозрачного стекла с цветами кладут мелкие камешки, а в прозрачное желе, подаваемое на десерт, - бобы или горошины, создавая иллюзию камешков в воде. Ассоциация с прозрачной водой рождает мысль о прохладе, и могое другое. Интересно отметить, что Сергей Эйзенштейн, утверждавший, что главным признаком произведения искусства является целевое единство, заметил эту особенность японской изобразительной культуры выражать идею посредством сочетания различных элементов, назвал её «принципом монтажа» и счел в высшей степени «кинематографичной», ( стр.283) Об этом он пишет в статье под названием «За кадром»[7], посвященной, как он сам говорит, «кинематографическим чертам японской культуры, лежащим вне японского кино». Главной из них он считает «простое сопоставление двух-трех деталей материального ряда, которое дает совершенно законченное представление другого порядка - психологического.»[8]. А что же это как не митатэ?!, о существовании которого Эйзенштейн не знал (в противном случае написал бы об этом), но сумел но сумел разглядеть эти приёмы. Действительно, вполне правомерно сопоставить митатэ с «принципом монтажа» или «методом иероглифа». С помощью этого приема японцы умеют выразить неизобразимое посредством конкретных предметов, будь то букет цветов, молоточек в руках куртизанки, сад или храм. Полный текст статьи - в Ежегоднике «Япония 2006» [6] В японской мифологии Дайкокутэн, Хотэй ,Бисямон, Эбису, Дзюродзтн,. Фукурокудзю и Бэнсайтэн являяются так называемыми семью богами счастья (ситифукудзин), которые помогают людям обрести долголетие и благополучие в земной жизни [7] С. Эйзенштейн. За кадром. Избранные произведения в 6 томах. Т.2, М., 1964 [8] Там же стр. 286 |
| « Пред. | След. » |
|---|
