Военнопленные или интернированные? Очерки истории японских военнопленных

Кириченко Алексей Алексевич, с.н.с. ИВ РАН

В российско-японских отношениях существует проблема, которая касается каждой 7-8 японской семьи – это проблема японских военнопленных.

9 августа 1945 года Советский Союз вступил в войну с Японией, а 15 августа по радио император Хирохито объявил о капитуляции .

Заявив о присоединении к Потсдамской декларации, Советский Союз, однако, проигнорировал статью 9 этого документа, в которой говорится: «Японским вооруженным силам после того, как они будут разоружены, будет разрешено вернуться к своим очагам с возможностью вести мирную и трудовую жизнь».[1]

Зато Советский Союз одобрительно отнесся к ст. 10 этой декларации, в которой говорилось, что «…все военные преступники, включая тех, которые свершили зверства над нашими пленными, должны понести суровое наказание…»[2].

Американо-английские власти статьи подвергли преследованию несколько тысяч японских военнослужащих, из которых более 600 было казнено за совершение воинских преступлений.

СССР поступил по-другому. В соответствии  с принятым 23 августа 1945г Постановление Государственного Комитета Обороны (ГОКО) № 9898сс на территорию Советского Союза было этапировано и помещено в лагеря МВД «около 500 тысяч» японских военнопленных, из которых несколько тысяч были осуждены к  тюремного заключения, а часть из них были расстреляны.[3]

В советско-японской декларация от 19 октября 1956 г был зафиксирован отказ сторон от взаимных претензий, возникших в результате войны. Советская сторона передала японцам данные на 3957 умерших в советском плену японцев, захороненных на 22 кладбищах. В отношении остальных умерших свыше 60 тысяч человек советские представители, отвечали, что данными не располагают.

В апреле 1991 года японской стороне был передан список умерших японских военнопленных (примерно на 38 тысяч человек)[4], а  их родственникам разрешалось посещать могилы своих близких и вывозить их останки на родину. К настоящему времени вывезены в Японию останки более 18 тысяч умерших японцев.

В 1929 году СССР не подписал Женевскую Конвенцию о военнопленных, а 19 марта 1931г. ЦИК и СНК СССР приняли секретное «Положение о военнопленных»[5], в котором были ликвидированы статьи с «буржуазным душком» и внесено несколько нюансов. Например, в п.10 говорилось: «Военнопленным, принадлежащим к рабочему классу или крестьянству, не эксплуатирующему чужого труда и обнаружившим полную лояльность по отношению к Союзу ССР, предоставляются все политические права на территории Союза ССР на одинаковых основаниях с другими находящимися на ней трудящимися иностранцам». Но к 1941г это положение было забыто.

Решение руководства СССР этапировать в нашу территорию военнопленных было скорополительным и застало исполнительные власти врасплох, так как отсутствовали элементарные условия для размещение военнопленных японцев (жилые помещения, запасы продуктов, условия медицинского и санитарного обслуживания). В авральном порядке даже пришлось строевые части перепрофилировать в конвойные войска.

Японские военнопленные использовались на различных работах в народном хозяйстве СССР, среди них велся широкий розыск военных преступников, а также , как считали советские руководители, они представляли обильные возможности для создания в будущем социалистического общества в Японии.

ТРУДОВОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ. Военнопленные японцы внесли существенный вклад в развитие советской экономики. Однако, их труд был подневольным. Кроме того, значительная часть японских военнопленных не не было использована на физических работах в силу болезней или освобождены от труду по причине учебы на коллективных или индивидуальных курсов, которые готовили будущих строителей социализма в Японии. Но на их содержание выделись средства, которые не смогли покрыть работавшие японцы.

Постановления ГОКО и приказы МВД СССР, в которых определен порядок трудового использования военнопленных постоянно во всех лагерях нарушались. Сложившиеся порядки приводили к тому, что военнопленные зарабатывали в день  всего по 3-5 рублей, что автоматически влекло за собой снижение нормы их питания  и к физическому ослаблению, а потом и к состоянию, когда их нужно освобождать от работы и переводить в «оздоровительную команду», то есть лечить.

Руководство ГУПВИ докладывало в Инстанцию о плачевном положении дел с трудовым использованием военнопленных и предлагало ввести в лагерях для военнопленных такую систему трудоиспользования, которая бы могла стимулировать их труд. Но от этих предложений уж здорово попахивало капиталистическим душком. Центральный Финансовый отдел(ЦФО) МВД СССР неоднократно информировало руководству о плачевном положении дел с доходностью лагерей для военнопленных.

Требования ЦФО улучшить трудовое использование военнопленных так и остались бесполезными. Подводя итог экономической эффективности лагерей военнопленных за 1941 – 1956гг., ЦФО указал, что на содержание военнопленных государство затратило на 4,5 млрд. рублей больше, чем получило прибыли от их трудового использования.

Все военнопленные по состоянию здоровья подразделялись на четыре группы трудоспособности, которые определялись в каждом лагере медицинской комиссией. 1-я и 2-я группа использовались на физических работах, 3-я группа использовалась на внутрилагерных работах (уборка территории лагеря, работа на пищеблоках и т.д.). 4-я группа считалась нетрудоспособной и ее отправляли в так называемые оздоровительные команды. Больные военнопленные проходили курс лечения в лагерных лазаретах или в спецгоспиталях.

Часть военнопленных были освобождены от физической работы, так как они проходили политическую и антифашистскую подготовку или индивидуальную подготовку по линии «пятой колонны».

УГОЛОВНОЕ НАКАЗАНИЕ. После  этапирования в СССР военнослужащих Квантунской армии и гражданских лиц их без суда и следствия поместили в лагеря НКВД. Хотя подавляющее большинство японских военнопленных не было осуждено. Их даже реабилитировать невозможно.

В лагерях был оргаонизван активный розыск преступников, совершивших преступления против СССР. По результатам работы оперативных отделов к 22.03.1949 года  было  выявили 8512 таких лиц:[6] 

Большая часть выявленных «преступников» была репрессирована, и даже расстреляна, 969 человек в 1950 году были переданы в КНР, где они были осуждены за совершенные на территории Китая преступления. Часть из репрессированных умерла в ИТЛ, а около одной тысячи были «помилованы» властями СССР и в декабре 1956 года «досрочно» вернулись на родину.

В 1946–1948гг. в Токио был проведен трибунал для Дальнего Востока (далее — Токийский трибунал), судивший главных японских военных преступников.

Во время работы Токийского трибунала особую ценность представляли показания находившихся в советских лагерях лиц командного состава – генералы и старшие офицеры–участники военных действий, разработчики планов их ведения, а также работники органов разведки и контрразведки.

Основные кандидаты, из которых можно было подготовить свидетелей обвинения, были сосредоточены в Хабаровске. На «спецобъекте № 45» содержались 170 генералов Квантунской армии, 22 министра Маньчжоу-го и император Пу И со своей свитой.

Было отобрано 22 кандидата в свидетели (30 генералов, 36 старших офицеров и 11 чиновников Маньчжоу-го), которые выразили готовность выступить в Токийском трибунале. Рапорт о каждом кандидате в свидетели с приложением перевода на русский язык его собственноручных показаний докладывался Сталину, который и определял, кто из них поедет свидетелем советской стороны обвинения на Токийский трибунал. Таких свидетелей было отобрано две группы (по три человека в каждой): первая группа— начальник железнодорожного сообщения Маньчжоу-го генерал-лейтенант Кусаба Тацуми, заместитель начальника штаба Квантунской армии генерал-майор Мацумура Томокацу и начальник оперативного отделения штаба Квантунской армии подполковник Сэдзима Рёдзо; вторая группа — командующий 3-й армией 1-го Фронта Квантунской армии генерал-лейтенант Мураками Кэйсаку, правитель общих дел (премьер-министр) Маньчжоу-го Такэбэ Рокудзо и начальник шифровального отдела штаба Квантунской армии майор Мацуура Кусуо.

Свидетели выступили, как того желала советская сторона – они разоблачили агрессивную политику Японии, которую вершили сидящие на скамье подсудимых преступники.

В связи с тем, что американцы воспротивились привлечь к уголовной ответственности главного японского разработчика бактериологического оружия генерал-лейтенанта Исии Сиро, в Советском Союзе  с 25 по 30 декабря 1949 г. был проведен Хабаровский процесс, на котором к ответственности было привлечено 12 военнослужащих Квантунской арии, имевших непосредственное отношение к деятельности бактериологических отрядов №№ 731 и 100, которые были осуждены на различные сроки. Бывший командующий Квантунской армии полный генерал Ямада Отодзо был осужден на 25 лет.

Осужденным на Хабаровском процессе лицам в реабилитации отказано.

ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ. Политический отдела ГУПВИ МВД СССР 27.12.1947г. докладывал министру МВД Круглову С.Н. о выполнении приказа № 00587 от 04.06.1947г., в соответствии с которым при политотделах лагерей для военнопленных японцев были созданы трехмесячные курсы по подготовке антифашистского актива. На курсах готовили три категории – бригадиров производственных бригад, комендантов лагерей и партийных функционеров-антифашистов. На второй набор количество «курсантов» было значительно увеличено и составило 1190 человек. В 1948 году предполагалось создать такие же курсы еще при политотделах 16 лагерей и «пропустить» через них до 9600 японских военнопленных[7].

Для политической обработки японских военнопленных в 1945-1949гг.  в Хабаровске издавалась даже газета «Нихон симбун»на японском языке . Как сообщил в своем интервью японскому журналисту бывший главный редактор газеты  И.И.Коваленко,[8]на его вопрос, какого характера была «ваша газета», он смиренно ответил, что цель газеты заключалась в том, чтобы информировать японских военнопленных о жизни в Японии. В газете не было никаких революционных лозунгов и призывов. Бывший главный редактор характеризовал газету как скромный орган, который хоть немножко, но мог сообщить о том, а что же происходит в Японии. Но это не так

На самом деле это была обычная пропагандистская газета, выходившая тиражом 150 тысяч экземпляров. В ней основное место уделялось возвеличению образа И.В.Сталина, советского образа жизни, Компартии Японии, развитию «демократического движения» в лагерях для военнопленных японцев. Все это подавалось на фоне постоянного развенчанию американского империализма и японского милитаризма.

И ни в одном номере газеты «Нихон симбун» не было даже намека на те ужасные условия, в которых находились японские военнопленные. Ни одного упоминания об их рабском труде и о тысячах умерших, которые не смогли вынести условий их содержания, лечения и изнурительной работы.

«ПЯТАЯ КОЛОННА». В лагерях для военнопленных шла активная работа по созданию агентурного аппарата. Эту деятельность осуществляли оперативные отделы лагерей под руководством Оперативного управления ГУПВИ МВД. Документы о деятельности этих подразделений остаются «закрытыми» и нет надежды, что их когда-нибудь рассекретят. Но автор попытался заимствовать кое-какие материалы у нашего противника, который с большим удовольствием трубил о кознях СССР, если это удавалось.  выяснить.

В начале февраля 1948 года главная ведущая разведывательная организация СССР, известная под сокращенным названием «Комитет информации» (КИ)[9], отдал указание МВД СССР подготовить к передаче дел на агентуру из числа военнопленных вражеских армий, в том числе японской, которую можно было бы использовать после возвращения на родину.

Для подбора агентуры по японской линии было выделено 11 лагерей МВД СССР. Из числа завербованных японцев для Комитета Информации, Главного разведывательного управления министерства обороны и МГБ был отобран 201 агент. Отбор агентуры из числа японских военнопленных осуществлял майор МГБ Растворов Ю.А.

К 1950 году основанная масса японских военнопленных была репатриирована в Японию, а вскоре выехал для работы в резидентуре МГБ в Токио и Растворов для работы с подобранной им агентурой. Правда, вскоре он от этой работы «устал» и весной 1954 года   бежал в США, где жил под вымышленной фамилией. После побега Растворов дал развернутые показания и интервью, которые несколько времени будоражили мировую общественность. Только в Советском Союзе хранили об этом молчание.

Из выданных Растворовым агентов один покончил с собой на допросе, а остальных японские суды не смогли приговорить даже к минимальному сроку наказания, так как защита смогла доказать, что эти лица никакого ущерба Японии не нанесли.

Первичную «фильтрацию» репатриированных из Советского Союза японских военнопленных проводила американская военная контрразведка на военно-морской базе Майдзуру, куда приходили транспорты с репатриантами из СССР, Американцы привлекла для этого и сотрудников спецслужб побежденной Японии.

Какая-то часть агентуры из числа японских военнопленных призналась при опросе, что они пошли на сотрудничество со спецслужбами СССР с единственной целью – сохранить жизнь и вернуться на родину. Некоторые из таких «агентов» даже использовались спецслужбами США и Японии как «двойники».

И все же, давая оценку созданной в лагерях для военнопленных «пятой колонны» можно констатировать, что огромные затраты и усилия, потраченные на ее создание, положительного эффекта не дали.

Чего же добился Советский Союз?

Но ни в экономическом, ни в политическом, ни в оперативном плане японские военнопленные не оправдали замыслы советского руководства.

Часть японцев внесла заметный вклад в выполнении планов «сталинских пятилеток». Честь и хвала им за это.

А ведь было внушительное число таких японцев, которых советские власти готовили для построения социализма в Японии или для «пятой» колонны. Подавляющее число находившихся в советских лагерях японцев шли на все, чтобы вырваться из неволи. И как только этого они достигали, то становились в своем большинстве непримиримыми противниками социализма.

Почему бы советскими властям не позаимствовать было опыт у США или Великобритании? Ведь эти страны не завезли на свою территорию ни одного японского военнопленного. И не потому, что правители этих стран были такими гуманными. Они руководствовались не политическими соображениями, а экономическими расчетом. Правда, американские власти во время войны предложили своим фермерам использовать на сельхозработах военнопленных японцев. Это предложение было с энтузиазмом принято, но очень быстро меркантильные фермеры дружно отказались от такого «подарка» властей. Ибо очень быстро поняли, что на содержание  японской рабсилы нужно тратить больше, чем они заработают.

Правда, длительное пребывание японцев в советских лагерях и общение с советскими людьми сыграло одну положительную роль. Японцы воочию убедились, что советские народ в своем большинстве – это отзывчивые и добрые люди, которые в нелегких послевоенных условиях не потеряли человеческих качеств и не раз протягивали руку помощи японцам.

С другой стороны, прямое общение советских людей с японскими военнопленными открыло перед ними приятную неожиданность – японцы оказались совсем не такими «злыми самураями», какими преподносила их советская пропаганда.

Стало фактом, что между советскими людьми и военнопленными японцами установились отношения дружбы и доверия, которые неподвластны никакой пропаганде и агитации.

Для укрепления и улучшения российско-японских отношений необходимо на государственном уровне окончательно решить те вопросы, которые поднимают японские военнопленные.

[9] Комитет информации при Совете Министров СССР (с 1949 года— Комитет информации при Министерстве иностранных дел СССР)— советской внешняя разведка в 1947—1951 гг. Первоначально объединял как находившуюся в ведении МГБ политическую разведку, так и военную. В 1949 г. военная разведка вернулась в систему военного ведомства. 2 ноября 1951 г. вся разведывательная работа была передана от КИ в МГБ, где было восстановлено 1-е Главное управление. В ведении КИ оставалась только служба дезинформации. Решением Президиума ЦК КПСС 19.02.1958 г. КИ был окончательно упразднен.