| Кужель Ю.Л. Женские образы в буддийской иконографии |
|
|
| 29.12.2014 г. | |
Женские образы в буддийской иконографииКужель Ю.Л., доктор искусствоведенияВажнейшим иконографическим типом, представляющим в буддийских храмах Японии женские божества, считается бодхисаттва Каннон (Авалокитешвара). Культ Авалокитешвара, изначально бодхисаттвы мужского рода, пришел из Индии, в Китае приобрел женские черты и стал известным как Гуань инь. В Японии, где изображения Каннон появляются в период Асука (538-644), бодхисаттва получает новое имя и меняется ее облик: это Каннон, выступающая в тридцати трех ипостасях. Самые известные облики Каннон - Одиннадцатиликая (Дзюитимэн Каннон), Тысячерукая (Сэндзю Каннон), с Головой лошади (Бато Каннон), Каннон Чунди (Дзюнтэй Каннон), Святая Каннон (Сё Каннон), Каннон с жемчужиной исполнения желаний (Нёирин Каннон), с Головой дракона (Рюдзу Каннон), Каннон надежной рыболовной лесы, или Каннон с непустыми сетями (Фукукэндзяку Каннон), Каннон с корзиной для ловли рыбы (Гёран Каннон) и другие локальные типы. Первые шесть обличий Каннон считаются основными, причем изображение Святой Каннон - истинное, а остальные пять - «превращенные» хэнгэ. Базовым изображением Каннон, от которого пошли все вышеперечисленные типы, была Одноликая Двурукая Каннон (Итимэн Нихи Каннон). В эпоху Нара (645-794) повсюду стали устанавливать изображения Каннон, посвящать ей храмы, явившимися первыми в цепочке сложившегося в ХП в. традиционного маршрута, охватывающего посящение 33 священных мест, связанных с богиней Каннон, которые отождествляли с «Чистыми землями» и считались ее обителями. В образе бодхисаттвы смыкались понятия японцев о милосердии, любви, светозарности, что роднило с синтоистской богиней Солнца Аматэрасу. Культ Каннон вызвал создание ее многочисленных скульптурных изображений, самыми впечатляющими, которые сохранились до наших дней, считаются Юмэдоно Каннон (дерево, первая половина VIIв, 179.9см., по не совсем достоверным данным создана в 739г., храм Хорюдзи) и Кудара Каннон (дерево, вторая половина VIIв., 209.4см., Хорюдзи). Юмэдоно Каннон из павильона Сновидений (Юмэдоно) (она же Кудзэ, или Гудзэ Каннон) признавалась едва ли не самой священной скульптурой того времени. Обернутая в шелковую ткань, она, как скрытая скульптура хибуцу, хранилась в ковчеге дзуси и была доступна для обзора монахами раз в году. В лице Каннон, прежде всего, приковывает внимание разрез глаз: верхнее веко немного нависает в центре, а нижнее приподнято слева и справа. В трактовке прямого, почти без переносицы, носа сказывается влияние индийской традиции. Выполненная из единого ствола камфорного дерева, покрытая золотыми листами, наложенными на лаковую основу, высокая статуя поражала пирамидальностью резьбы, вытянутостью линий, а также стилевой общностью с предстоящими из известной Триады Шакьямуни. Юмэдомо Каннон создавалась для фронтального осмотра с учетом двухмерной композиции. Одеяние сконструировано в форме пяти боковых резких выступов, которые напоминают рыбьи плавники хирэ и призваны подчеркнуть объёмность фигуры. Фронтальная часть одежды, состоящей из верхнего согиси и нижнего кун, задрапирована продольными складками, перехваченными над коленями бантом-бабочкой. Особую торжественность скульптуре придают ажурная бронзовая корона, покрытая золотом, а также позолоченная, деревянная мандорла, перекликающиеся по стилистике исполнения и декору. Скрытая высокой короной прическа, неожиданно проявляется в виде двух длинных прядей, напоминающих листья папоротника - варабитэ (так называемая прическа бодхисаттв суйхоцу), которые ниспадают на плечи и далее опускаются до локтей. В выполненной на несколько десятилетий позже статуе Кудара Каннон в общем сохраняется стилистика изображения ее предшественницы, но сделан шаг в трактовке первоообраза, который уже осмысливается не как торжественно застылый, пребывающий в надбытийном пространстве, а принявший черты изысканной миловидности, изящества и земной привлекательности новый иконографический тип. В статуе больше динамики, благодаря плавным вертикальным линиям струящейся по телу одежды, а также жестам рук: правая согнута в локте, ладонь открыта, как будто получила спустившийся с неба лотос, левая слегка опущена, ее большой и указательный пальцы держат шейку кувшина. На еще более вытянутое, чем у Юмэдоно Каннон, пирамидальное туловище посажена маленькая головка - все тоже вырезано из единого ствола камфорного дерева, кроме рук и шарфов. На лице застыла архаичная улыбка (аркаикку смайру, косэцу но бисё), которую определяют поднятые края губ; открытые, слегка удивленные глаза, по форме напоминающие абрикосовую косточку кёнин, светятся добротой и излучают нежность, мягко выступают скулы. Скромность бронзовых, покрытых позолотой украшений, короны и мандорлы, по сравнению с Юмэдоно Каннон, компенсируется грациозностью позы Кудара Каннон, особой пластикой рук, спокойностью линий одеяния, которое в нарушение традиции спускается с левого плеча, нежностью розовато-голубоватых тонов окраски (к слову, большая часть нимба окрашена). Образ наделен мягкостью, теплотой, ставшими в дальнейшем определяющими чертами при ваянии этого божества, что свидетельствует о формировании уже на раннем этапе различных направлений в японской пластике. Легенда о Святой Каннон (Сё Каннон) из Тоиндо хранится в «Анналах» этого храма (бронза, 188.5см., вторая половина VIIв.). Согласно ей, Хасихито, жена императора Котоку (645-654), сестра императора Тэмму (673-686), велела отлить скульптуру, чтобы успокоить дух своего усопшего мужа. Стиль, в котором выполнена статуя, дает основания считать, что она была создана до того, как храм перенесли из старой столицы Фудзивара в Нара. Об этом же свидетельствует и техника бронзового литья, характерная для предшествующего периода. В статуе четко обозначены черты, присущие раннетанской пластике (618-907), читающиеся, прежде всего, в драпировке развевающегося одеяния. В ней сохраняется чистота классического стиля. Юное лицо милосердной бодхисаттвы, изящество форм вытянутого корпуса говорят о ее совершенной красоте. Грациозность фигуры подчеркивается летящими шарфами, мягко перевивающими стан и опускающимися до пьедестала, а также равномерными складками юбки, которые выявляют музыкальность ритма движений. Выступы в виде рыбьих плавников начинаются не от талии, как у некоторых других скульптур Каннон, а чуть выше колен и оптически расширяют низ юбки, делая фигуру более объёмной и выразительной по глубине. Чувственность образа проявляется в обнажении груди и легком прикрытии живота. Но все-таки вразрез с индийскими канонами красоты в японской пластике было больше сдержанности, и для выражения телесности акцент делался на гибкости и грациозности фигуры. Разнообразие образов Каннон представлено и ее миниатюрными изображениями. Одно из них, хранящееся в Сокровищнице Хорюдзи (первая половина VIIв., 56.3см, бронза), похоже на Юмэдоно Каннон, прежде всего, своим одеянием. Но ее «плавники» вырезаны деликатней и по бокам мягко ложатся закругленными краями. Облачение закрывает все тело, складки одежды крестообразно пересекаются чуть ниже коленей, а над ними в области лона возникает бант-бабочка. В руках - драгоценность мани, на трехчастной короне выгравирован растительный орнамент, нимб отсутствует. Несмотря на свою миниатюрность, она не выглядит хрупкой, наоборот несколько тяжеловесной из-за прямоугольной формы корпуса, вылитого без намека на талию, а также широких ступней столбообразных ног, словно впечатывающихся в пьедестал. Две другие маленькие фигурки Каннон -- Сингай Каннон (591, бронза, 34.8см.) и бодхисаттва Каннон (вторая половина VIIв., бронза, 26.6см., обе хранятся в Токийском национальном музее) по облику очень женственны, особенно вторая, изображенная со скромным потупленным взглядом. Отсутствие корон и нимбов как символов царственных особ приближает их к людям, делает более доступными. Волосы уложены в замысловато перевитые прически, которые со временем усложнились и стали формообразующими элементами скульптуры. Кроме культового, бытовой интерес у японцев вызывала Юмэтагаи (Юмэтигаи) Каннон (бронза, 86.9см., вторая половина VIIв., Сокровищница, Хорюдзи), которая, по распространенному поверью, избавляла от дурных сновидений и ночных кошмаров. Отсюда ее название: «Изменяющая сны». Моделировка по-девичьи чистого лица отличается прямыми линиями глаз, губ и носа, от верха которого дугами расходятся брови. Чувственный верх выполнен в стиле оголенных скульптур рагё; грудь, едва прикрытая украшениями, контрастирует с длинной юбкой мо, задрапированной разнонаправленными складками. Руки обвивают шарфы, придающие фигуре легкость и грациозность. Трехчастная нецельная корона с фигуркой будды кэбуцу в центральном сегменте дает возможность любоваться сложной прической. Левая рука придерживает за горлышко сосуд, а правая, согнутая в локте, открытой ладонью обращена к молящимся. С одной стороны, в Юмэтагаи Каннон высвечивается позитивный консерватизм в духе традиций подпериода Хакухо (645-709), с другой, заметно влияние скульптуры раннего периода Тан, что проявилось в более естественных пропорциях фигуры, а также в ее откровенной телесности. В период Нара Каннон продолжала оставаться важнейшим иконографическим образом, более того, ее место в сонме буддийских божеств значительно укрепилось, что не в последнюю очередь связано с началом распространения в стране эзотерического буддизма, который внес изменения в трактовку ее облика. Индийская традиция необычного изображения почитаемых божеств - с множеством рук и голов, т.е. их мультиплицирование, прижилась в Японии, но была переосмыслена в национальном духе. Пять «превращенных обликов» послужили моделью для японских скульпторов. Первое изображение Одиннадцатиликой Каннон (Дзюитимэн Каннон), по свидетельству ученых, появилось в начале периода Нара. Из самых известных Одиннадцатиликих Каннон до наших дней сохранились бронзовая скульптура из раскопок Нати, а также фигуры в технике сухого лака из храмов Сёриндзи, Каннондзи и Миэдэра. В провинции Ямато основным храмом стал Кинсёдзи, Главный зал которого в настоящее время и есть Зал Сангацудо (Третьего лунного месяца), часть храмового комплекса Тодайдзи. Находящаяся в нем скульптура Фукукэндзяку Каннон (Амогхапаса, сухой лак, раскрашена, 360.6см., 746) изначально была центральной святыней хондзон очень влиятельного храма Консюдзи. Даже большой размер статуи не мешает считать ее самой утонченной из работ того времени, соединившей мастерство исполнения и высокую художественность в передаче образа милосердной бодхисаттвы. Светозарность облика подчеркивается лучами-стрелами ажурного, раскрашенного золотом деревянного нимба дайкохай размером в рост бодхисаттвы. В ее руках традиционные культовые атрибуты - копье, лассо, помогающие спасать людей. Голова увенчана высокой филигранной короной из серебра, украшенной более чем 22тыс. драгоценных камней с серебряной фигуркой будды Амида кэбуцу в центре. Фукукэндзяку Каннон отличает от других ликов бодхисаттвы (за исключением, Тысячерукой Каннон из храма Тосёдайдзи) присутствие на лбу вертикального узкого третьего глаза, который называется «глазом будды» буцуган. Его смысловое значение заключается в невозможности слукавить, обмануть, пойти против собственной совести, так как это «глаз души» кокоро но мэ. Легкие шарфы, которые спускаются с плеч, скользят по рукам, касаются ступней, а также нижняя часть одеяния с каскадом волнообразных горизонтальных складок придают скульптуре истинно царский вид. С левого плеча ниспадает шкура оленя рокухи, о которой говорится и в сутре. Этот атрибут одеяния подчеркивает высокое происхождение бодхисаттвы, так же как и многочисленные украшения ёраку. По замыслу скульптора, фронтальная фигура, приобретшая в процессе работы, многомерность, отделяется от стены, расширяя алтарное пространство. К шедеврам нарской пластики относят и другой «превращенный» облик Каннон - Тысячерукую Каннон (конец VIIIв., сухой лак, 535.7см., Кондо Тосёдайдзи, Нара), упоминавшуюся в одной из сутр. В период Нара Тысячерукая Каннон наделялась сорока или сорока двумя руками. Божественная сила курики этой Каннон проявлялась с помощью многочисленных культовых атрибутов, помогающих спасать людей: алебарда (гэки), топорик (оно), шнур, завязанный петлей (лассо, кэнсаку), лук, стрела, колокольчик (гокорин), кувшин (суйбё), ивовая веточка (янаги), золотое кольцо (кинкан), облако (кумо), солнечный диск (нитирин), лунный диск (гатирин), ракушка (кай), дворец (кюдэн), мухогонка (хоссу), посох-скипетр с навершием из колец (сякудзё), и др. . Глаза на ладонях божеств - знак их всевидения. Кроме того, бодхисаттва держит цветок лотоса, давший ей другое имя - Государыня Лотоса (Рэнгэо). Нераспустившийся цветок лотоса символизирует силу Каннон, которая способна его открыть, другими словами, передать всем Закон Будды. Известный храм Сандзюсангэндо, где установлена 1001 статуя Тысячерукой Каннон (иссэн иттай- но сэндзю Каннон), еще известен как Рэнгэоин. Облик Тысячерукой Каннон, как и вышеупомянутой Фукукэндзяку Каннон с тремя глазами, десятью ликами и многочисленными руками, в тот период воспринимался как необычный, поскольку идеи эзотерического буддизма активно распространились позже в эпоху Хэйан (794-1185), а в годы Нара японские монахи через своих континентальных братьев только подходили к пониманию сути этого учения. Мастера раннехэйанского периода тоже не обошли вниманием бодхисаттву Каннон, изображение которой при всей стилевой общности всегда отличалось оригинальностью трактовки образа. Одиннадцатиликая Каннон (начало IX в., 99см., дерево) из храма Хоккэдзи (Нара) в отличие от своих предшественниц наделена необычным, немного суровым взглядом, что ее выводит из круга нарских Каннон. Считается, что оголенные грудь и живот придают ее облику откровенную, почти осязаемую чувственность, ставшую характерной в интерпретации образа бодхисаттвы. Новое, что не замечалось в прежних, статичных изображений Каннон, - это намек на движение: правая нога чуть выдвинута вперед, а правой рукой она придерживает нижнюю часть одеяния. И только пальцы левой руки сплетены в мудру данна харамицу. В основе этого бессюжетного намека на движение больше чувственной природы. Если в начале периода Хэйан эзотерическая скульптура, отмеченная живой чувственностью, была на взлете, то во второй половине уже наметились ее формализация и закат. Но до наших дней сохранились скульптуры Каннон, которые признаются как высокохудожественные произведения. Среди них Тысячерукая Одиннадцатиликая Каннон из Энрякудзи (вторая половина IXв., раскрашенное дерево, 51см., преф. Сига), Тысячерукая Одиннадцатиликая Каннон из храма Ондзёдзи (начало Xв., дерево, 175см., преф. Сига), Одиннадцатиликая Каннон из Зала Каннондо храма Тогандзи (середина IXв., дерево,177.3см, преф. Сига). В храме Муродзи сохранилась целая коллекция из прекрасных фигур-спутников Шакьямуни, представляющих многофигурную композицию. И среди них Одиннадцатиликая Каннон, вторая слева от центральной статуи (дерево, 195.1см.). Прежде всего, специалисты отмечают в этом образе из Муродзи самобытность, а также загадочность, свойственную многим скульптурам эпохи Хэйан. Пухлое лицо, маленький подбородок, полуоткрытые глаза, небольшой нос, дугообразные брови - вот такой мастер изобразил бодхисаттву, от которой исходит сияние. Если отличительной чертой Каннон эпохи Хэйан является, как говорилось, откровенная чувственность, то образ бодхисаттвы из Муродзи, принадлежащий тому же времени, изображен почти целомудренным. Живот прикрыт красивым украшением, и только грудь частично оголена. Это одно из самых живых высокохудожественных изображений божества и, действительно, обладающее таинственностью. Недаром ей придан статус национального сокровища кокухо. Одежда Каннон вырезана в стиле хомпасики, напоминающим набегающие волны, и дополнена летящими шарфами. Из работ храмовой скульптуры периода позднего Камакура (1185-1391) внимание исследователей привлекает статуя Суйгэцу Каннон (Каннон Воды и Луны, раскрашенное дерево,54.5см.) из храма Токэйдзи в Камакура. Она мало напоминает классический объект поклонения, хотя частично сохраняет соответствующую буддийскую атрибутику: высокую тиару с разлетающимися лентами, которая прикрывает пучок волос, лотос в правой руке, традиционные украшения. Голову бодхисаттвы окружает самый простой нимб в виде колеса - ринко, нехарактерный для божеств такого ранга. Считается, что секрет привлекательности этой фигуры в живом лице, на котором отсутствует печать божественности и тайны, изначально присущие бодхисаттве, а также в свободной, расслабленной позе: Каннон как будто присела отдохнуть (пьедестал ивадза), приподняв правое колено и изящно положив руку на левую ногу (неканоническая поза ханка). Все это вызывает ассоциации с человеческим, а не божественным образом. В естественности позы, задумчивости и мягкости черт лица обнаруживается связь с подобными китайскими образами Каннон (Гуань Инь), ставшими основными в пластике сунского периода, когда возрос интерес к интимным чувствам человека. Вырезанные из дерева они скорее напоминают пластичные глиняные изображения. В период Нара в японской пластике появляются новые персонажи, тоже связанные с женским началом - богини мэгами и, прежде всего, богиня богатства и счастья Китидзётэн (другое имя Киссётэн, санскр.Сримахадеви) и Бэндзайтэн (Сарасвати). В «Сутре золотого света» («Конкёмёкё») говорится о вере в божества женского происхождения. В индийской буддийской иконографии встречались чувственные женские изображения на каменных оградах вокруг ступ, которые явились предтечей женских образов в японской скульптуре во второй половине эпохи Нара. Изображения женщин даже становились объектом вожделения монахов, о чем красочно написано в «Слове о страсти любовной к статуе богини Китидзё и о ее удивительном ответе» («Нихон рёики»). Среди шедевров женских скульптур поздней нарской пластики в технике сухого лака, впечатляют скульптуры покровительницы искусств Гигэйтэн (212.2 см., 780-806), а также Бонтэн (те же годы), Тайсякутэн (те же годы) и бодхисаттвы Гудацу из храма Акисинодэра. Правда, от этих скульптур сохранились скудные остатки в виде головы, а утраченные тела были вновь вырезаны из дерева в период Камакура. Возможно, автором торсов был знаменитый скульптор Ункэй (ум. 1223). При обозрении четырех голов божеств, прежде всего, в глаза бросается их внешнее сходство, проявившееся в выражении нежных взглядов, проработке линий носа, губ, глаз, а также почти полная идентичность в моделировке овалов лиц. Даже некоторое разнообразие причесок не лишает их стилистического единства. Самым совершенным считается только одно известное скульптурное изображение Гигэйтэн, воплощающее изящную, утонченную женственность, а также беспредельное милосердие и сострадание. В седьмой главе «Сутры золотого света» есть упоминание о богине Бэндзайтэн, держащей в восьми руках лук, стрелу, меч, алебарду, топорик, ваджру, колесо, силки. В индийской мифологии Бэндзайтэн как речной богине приписывалась огромная сила, способная вызывать разрушительные наводнения. Кроме того, она считалась богиней войны и музыки, поэтому часто изображалась с музыкальным инструментом, в Японии с бива, или с плектром. Когда интерес скульпторов вызвали задушевные чувства, то в качестве объекта изображения они выбрали богиню удачной судьбы и покровительницу музыки Бэндзайтэн, имитирующую игру на бива (раскрашенное дерево, храм музыки Бугакуин на территории святилища Цуругаока Хатимангу, Камакура, 96см.), которая создана в 1266г. неизвестным мастером. Богиня изображена сидящей в расслабленной позе, обнаженной по пояс и с голыми ногами, но у нее есть и свой наряд, который монахини одевают в особых случаях: традиционное кимоно, перетянутое поясом, впереди завязанным на бант. Нижняя часть тела непропорционально короче верхней. Одухотворенное лицо богини больше говорит о ее мирской, нежели божественной сущности. В облике отсутствует царственность и торжественность, свойственная каноническим скульптурам такого ранга, но образу традиционно сообщена увлеченность бытовым занятием - игрой на музыкальном инструменте. Пожалуй, только волосы, убранные в высокую, художественно вырезанную, декоративную прическу хокэй и три шейные складки сандо говорят о неземном происхождении персонажа. В небольшом изгибе тела, приподнятости правого плеча, свободном расположении согнутых ног проявляется отход от каноничности позы, а также ощущается желание автора передать в скульптуре живое настроение. Скульптурные изображения Каннон, выполненные из различных материалов, отличаются широким многообразием. Застылость асукских и ранненарских скульптур сменяет порыв к физическому движению, а позже в них проявляется духовная напряженность. Динамика скульптур передается благодаря особому конструированию одежды, задрапированной многоярусными складками, а также через жесты. На смену отстраненности от всего происходящего приходит близость к людям, которые воспринимают образы божества как свои, родные. Царственное величие бодхисаттвы уступает земной трепетности, женственности и осязаемой чувственности, выявившихся не столько в обнажении форм, сколько в изгибах линий стана, окутанного лентами шарфов. Иконографический тип бодхисаттвы, развившийся в японской пластике, приобретает черты земной привлекательности. Заступничество со стороны Каннон осознается и как результат действия непознаваемых высших сил, и как естественное проявление ее доброты и милосердия по отношению ко всем людям, независимо от их положения. Ведь именно бодхисаттвы отказались от блаженств рая, не погрузились в нирвану и ради спасения человечества остались на земле. Исходящая от Каннон благодать выражается в трактовке пластических образов через особую проработку черт лица, одеяний, причесок, что роднит ее больше с людьми, чем с божествами. В хэйанскую эпоху в пластике начинают материализовываться разнообразные образы Каннон, тоже призванные щедро одаривать людей благами, но обладающие мифической многорукостью, многоликостью и всевидящими очами. В умноженииголов, конечностей также передается идея движения тела. Нарский реализм сменяет эзотерический мистицизм. Светозарность облика бодхисаттвы Каннон и других женских божеств подчеркивается яркостью мандорл, полихромией окраса нарядов, когда цвет становится самоценным, блеском ювелирных украшений. Все это свечение озаряет их лица с четко выточенными чертами и придает фигурам праздничность, необыкновенную выразительность и оживленность. Декоративными средствами смягчена некоторая статичность поз. Орнаментальность решения обликов Каннон сродни картинности образов других богинь, которые тоже оказывают людям помощь, выступают в роли дарительниц. Бодхисаттве Каннон определено важное место в алтарной композиции храма. Находясь рядом с Буддой, она подчеркивает его космическую суть. Когда Каннон предстает отдельно как основная святыня хондзон, то в ее облике больше подчеркиваются человечность и женственность. Этими же живыми чертами, мягкостью, задумчивостью, печалью, наделены и другие буддийские женские персонажи. Покой и равновесие фигур второго плана и их правильное расположение в пространстве храма призваны сделать зримыми духовные качества высших божеств и идеально воплощают буддийскую идею целостности и гармонии мира. Использованная литература
|
| « Пред. | След. » |
|---|
