Menu Content/Inhalt
Главная arrow Публикации arrow Политика arrow Мурашкин Н.Ю. Внешняя политика Демократической партии Японии
Мурашкин Н.Ю. Внешняя политика Демократической партии Японии Печать E-mail
24.07.2013 г.

Внешняя политика Демократической партии Японии: старые проблемы, новые решения?

Н.Ю. Мурашкин
 
2009-2012 гг. - особое время в новейшей истории Японии ввиду смены правительства, произошедшей в результате победы Демократической партии Японии (ДПЯ) на парламентских выборах. Помимо таких серьезных проблем национального масштаба, как оздоровление экономики и борьба с последствиями финансового кризиса, одной из внутриполитических задач ДПЯ была дифференциация с предшественником и основным конкурентом в борьбе за лидерство - Либерально-демократической партией (ЛДП), находившейся у власти больше полувека. Три года - перспектива не долгосрочная, особенно в политике, однако достаточная для подведения итогов и ответов на центральные вопросы: удалось ли кабинетам премьеров Хатояма Юкио, Кан Наото и Нода Ёсихико предоставить свои ответы на вызовы, стоящие перед Японией в международной сфере, насколько успешными эти меры были и насколько поздние кабинеты смогли учесть и исправить ошибки предшественников. Анализу этих мер и посвящена данная статья.

Геополитический контекст, в котором ДПЯ довелось принять правительственную эстафету от предшественников и составлять свою дипломатическую повестку дня вдоль основных векторов двусторонних отношений - с США, КНР, РК, КНДР и Россией. Среди характерных особенностей японской внешней политики после Второй мировой войны традиционно принято выделять ее реактивность (в смысле, антонимичном проактивности) и сильную зависимость от внутриполитических проблем, партийной фракционности, частых ротаций чиновников и смены правительств. Во время «холодной войны» следование в фарватере США - партнера по оборонному союзу - частично обусловливало и компенсировало такую ограниченную функциональность. Однако период после 1991 г. стал для японских элит временем открытия геополитики заново[1], по выражению исследователя Юаса Такэси, и стимулом к большей внешнеполитической автономии ввиду распада СССР, изменения геостратегических предпосылок для союза с США и роста могущества КНР, что в совокупности вызывало изменение баланса сил в Восточной Азии.

С середины 90-х гг. прошлого века основной дилеммой, заботящей умы, занятые в стратегическом планировании Касумигасэки, стал поиск нового положения в треугольнике отношений с Вашингтоном и Пекином. Если выразиться точнее, эта многосложная задача заключалась и продолжает заключаться в нахождении оптимального соотношения между большей дипломатической самостоятельностью Токио, комбинацией вовлечения и сдерживания КНР в Восточной Азии, а также предотвращением как конфронтации между Китаем и США, так и повторения «никсоновского шока» [2]. Параллельной «наследственной мигренью» для очередной смены японского кабмина являются ракетно-ядерная программа КНДР и неурегулированные территориальные споры вокруг островов Южно-Курильской гряды, Сэнкаку и Лианкур, соответственно с Россией, Китаем и Южной Кореей.

По мере того, как изменившийся геополитический ландшафт и рост могущества Китая в Азии за последние два десятилетия становились вызовами, требовавшими от Японии соответствующей долгосрочной стратегии, оценка как последовательности этой стратегии, так и в принципе ее наличия оставалась противоречивой среди исследователей японской внешней политики, и эта тенденция сохранилась при кабинетах ДПЯ [3]. Одна из формулировок указанной проблемы - вопрос о так называемой «нормальности» японской послевоенной внешней и оборонной политики[4], то есть о несоответствии между японской дипломатией и «весовой категорией» страны. Популяризовал этот термин впервые не кто иной, как Одзава Итиро - ныне «теневой сёгун» ДПЯ[5] и один из тяжеловесов ЛДП в 1993 г., когда вышла его программная книга Ниппон кайдзо кэйкаку («План преобразования Японии»).

Притом, что, например, в современном российском, китайском или американском истеблишменте доминирует в той или иной мере реалистическое целеполагание в геостратегических вопросах, сложнее сказать то же самое о японских политических элитах, где в примерно равных силах противоборствуют группы «меркантилистов» (К. Миядзава), сторонников «азиатского интернационализма» (Дз. Тэрасима) и различных приверженцев «нормального национализма»: от «нео-ревизионистов» (С. Абэ) до «глобалистов» (И. Одзава) [6]. Внутри самой ДПЯ группы формально не разграничены по внешнеполитическим позициям, однако эксперты выделяют четыре течения: «неоавтономисты» - сторонники серьезного пересмотра отношений с США и сближения с КНР (Ю. Хатояма, отчасти К. Окада), «реалисты» - консервативное крыло партии (С. Маэхара, Ё. Нода., А. Нагасима), «пацифисты» из старой партийной гвардии и бывших социалистов (Х. Хираока) и, наконец, прагматические «центристы», тяготеющие к реализму, однако без четко выраженных идеологических предпочтений в дипломатии (Н. Кан, Ё. Сэнгоку, Т. Мацумото, Ю.Эдано) [7].

Говоря о внутриполитической подоплеке дипломатии Хатояма, стоит вспомнить, что слоганы и обещания предвыборной платформы были ориентированы на запрос японского общества на перемены в политическом режиме и в системе как таковой. К тому же, лейтмотив риторики демократов стилистически и отчасти идеологически перекликался с президентской кампанией Барака Обамы, получившей широкую международную огласку. Параллельно, идея И. Одзава и других лидеров ДПЯ была и в том, чтобы установить в Японии «вестминстерскую модель» двухпартийного парламентского режима[8] вместо существующей сейчас «полувестминстерской». Однако несмотря на значение победы ДПЯ 2009 г., или же как раз с учетом завышенных общественных ожиданий в последовавшей эйфории, упомянутый запрос избирателей на обновление японской политической системы правительством Хатояма не был удовлетворен.

При всей декларируемой альтернативности ЛДП, одной из задач этой риторики было четкое размежевание от ЛДП[9]. Однако несмотря на попытки эту альтернативу осуществить, Демократическая партия продолжила традицию так называемой «квазисмены режима» своих предшественников и соперников[10]. Введший этот термин в научный оборот японский политолог Китаока Синъити считал, что история кабинетов либерал-демократов сводилась по сути к постоянному переходу знамени внутри партии от ее одного крыла к другому и обратно, а не реальной смене курса[11]. Подавляющее большинство высшего руководства ДПЯ составляют выходцы из ЛДП, имеющие за плечами схожий опыт и схожее мировоззрение[12], тогда как «заднескамеечники» отличаются мозаичным составом и сильной фракционностью, хотя проследить ее в ДПЯ сложнее, чем у либерал-демократов, ввиду отсутствия официальных публикаций в интересах поддержания имиджа партии[13]. Прийдя во власть на критике кабинета Асо и противопоставлении своей платформы итогам правления ЛДП, команда Хатояма, с одной стороны, за недостаточным опытом нахождения у руля продолжала проявлять себя как оппозиция, а не партия большинства, не будучи в состоянии добиться сплоченности внутри партии, и, с другой стороны, не смогла сдержать обещания альтернативной программы. При этом, по оценкам экспертов, избиратели в 2009 г. скорее голосовали против внутриполитических неудач ЛДП, нежели за внешнеполитические концепции Хатояма. Завышенные требования по пересмотру прежних договоренностей либерал-демократов о переносе военной базы Футэмма оказались невыполненными, прогресс в разрешении курильской проблемы достигнут не был, заявленное Восточноазиатское сообщество не преодолело проектную стадию.

При Н. Кане внешняя политика несколько вернулась к предвыборному status quo. С одной стороны, в отношениях с США японское правительство, образно говоря, стало дуть на воду, обжегшись на молоке: сотрудничество укрепилось после Сэнкаку и операции «Томодати», а напряженность была ослаблена, несмотря на продолжающиеся трудные переговоры по переносу базы Футэмма. С другой стороны, второму кабинету ДПЯ пришлось бросить все силы на разрешение чрезвычайных ситуаций: от территориальных споров, где сказался недостаточный дипломатический опыт, до стихийных бедствий марта 2011 г., ставших не только беспрецедентным вызовом для послевоенной Японии, но и «сейсмическим толчком» для дипломатии страны.

Кабинету «реалиста» Нода за его девять месяцев пребывания у власти (прим. автора: статья была сдана в июне 2012 г.) соблюдение национальных интересов удалось успешнее, чем предшественникам. Напряжение в территориальных спорах и отношениях с США было снято, региональная экономическая интеграция активизировалась на нескольких фронтах, позиция японских корпораций в экспорте ядерных технологий сохранилась[14], а смягчение режима экспорта вооружений и намерение пересмотреть принципы участия в миротворческих операциях обозначило более решительную политику в области безопасности. Многое для ДПЯ будет зависеть от хода переговоров по Футэмма, отношений в Восточной Азии, успехов Транстихоокеанского партнерства, по вопросу которого в партии наметился раскол, и, среди прочего, от позиции Одзава, вернувшегося к делам в конце апреля 2012 г. Тем не менее, на данный момент можно констатировать, скорее, успешную эволюцию в сторону оптимальной внешнеполитической формулы, охарактеризованной исследователем Ричардом Самуэльсом как «консенсус Златовласки»: большая стратегия, являющаяся не слишком жесткой, но и не чрезмерно мягкой, не слишком прозападной, но и не чересчур азиатской[15]. Парадокс еще и в том, что ввиду специфики международного положения Японии, ассортимент ее инструментов и альтернатив во внешней политике сильно ограничен, поэтому успехи Нода во многом естественно напоминают успехи ЛДП, тогда как грядущие выборы снова потребуют от ДПЯ как дифференциации, так и последующего выполнения обещаний.

Траектория дальнейшего возвращения Японии к геополитической «нормальности» с ее прагматизмом и регулярной сменой союзников в соответствии с переменой стратегической обстановки - функция с очень большим количеством переменных, особенно внутрипартийных и внутриполитических. Несмотря на непоследовательность, неопытность в дипломатии и ошибки, допущенные кабинетом Хатояма и правительством Кана, оборонная политика ДПЯ и возвращение к «реализму» при Нода, наметившееся уже при Кане, свидетельствуют о продолжении вышеупомянутой «нормализации». И здесь очевидно важную роль будет играть изменение восприятия стратегического окружения и осознание своей политической ответственности не только японской элитой и, в частности, ДПЯ, но и гражданским обществом, степень одобрения которого в Японии жизненно важна для карьеры кабинетных политиков, особенно учитывая министерскую чехарду, последовавшую за правлением Коидзуми.


1. Yuasa Takeshi. Central Asia in the Context of Japanese-Russian Relations. - China and Eurasia Forum Quarterly, Volume 8, No. 2. 2010. P. 134.

2. «Никсоновским шоком» называются два разных политических курса администрации президента Никсона в начале 1970-х гг.: экономические реформы, включившие отмену «золотого стандарта», и стремительная нормализация отношений с КНР без должных предварительных консультаций с японскими партнерами по оборонному союзу, вызвавшее в Японии скандал. В данной статье выражение употребляется во втором значении.

3. Стрельцов Д.В. Москва и Токио: выйти из спячки//Россия в глобальной политике, 22 октября 2011. http://www.globalaffairs.ru/number/Moskva-i-Tokio-vyiti-iz-spyachki-15365

4. Soeya, Yoshihide, Masayuki Tadokoro, and David A. Welch, eds. Japan as a ‘Normal Country'? A Nation in Search of its Place in the World. Toronto : University of Toronto Press, 2011.. PP. 3-5.

5. Одзава возглавляет наиболее многочисленную фракцию ДПЯ. Schmidt Carmen. The DPJ And Its Factions: Benefit Or Threat?// Hitotsubashi journal of social studies, 43(1) July 2011: P.3. http://hermes-ir.lib.hit-u.ac.jp/rs/bitstream/10086/19441/1/HJsoc0430100100.pdf

6. Samuels, Richard J. Securing Japan. Tokyo's Grand Strategy and the Future of East Asia. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2007. PP. 124-130.

7. Konishi Weston S. From Rhetoric to Reality. Foreign-Policy Making under the Democratic Party of Japan. April 2012: http://www.ifpa.org/pdf/fromRhetoricToReality.pdf

8. Котани Тэцуо. Зигзаг неудачи//Россия в глобальной политике, 20 декабря 2010. http://www.globalaffairs.ru/number/Zigzag-neudachi-15065

9. John Swenson-Wright. East Asia: Searching for Consistency, in America and a Changed World: a Question of Leadership, edited by Robin Niblett (Malden, MA: Wiley-Blackwell, 2010), pp. 7-8.

10. Nomura Shunsuke. Japan's Search for Autonomous Diplomacy : A comparison of the foreign policies of the Hatoyama administrations. Thesis. - University of Cambridge, 2011. PP.40-41.

11. Китаока Синъити. Дзиминто:(Либерально-демократическая партия). - Токио: Ёмиури Симбунся, 1995.

12. Молодякова Э.В. Приход демократов во власть: политическое землетрясение. Япония 2010. Ежегодник. - М.: «АИРО-ХХI», 2010. С.7.

13. Schmidt Carmen. The DPJ And Its Factions: Benefit Or Threat?// Hitotsubashi journal of social studies, 43(1) July 2011: PP.1-21. http://hermes-ir.lib.hit-u.ac.jp/rs/bitstream/10086/19441/1/HJsoc0430100100.pdf

14. Turkey expecting nuclear bids from China, Japan, S Korea: minister. http://www.platts.com/RSSFeedDetailedNews/RSSFeed/ElectricPower/8154276

PM Noda looks to promote nuclear exports. http://www.yomiuri.co.jp/dy/national/T111205005819.htm

15. Samuels, Richard J. Securing Japan. Tokyo's Grand Strategy and the Future of East Asia. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2007. PP. 9.

Мурашкин Николай Юрьевич, аспирант, Кембриджский университет
 
« Пред.   След. »
Яндекс.Метрика
Институт Дальнего Востока РАН