Menu Content/Inhalt
Главная arrow Публикации arrow Культура arrow Катасонова Е.Л. Мотивация решения советского руководства об отправке японских военнопленных
Катасонова Е.Л. Мотивация решения советского руководства об отправке японских военнопленных Печать E-mail
11.01.2014 г.

Мотивация решения советского руководства об отправке японских военнопленных на принудительные работы в СССР

Катасонова Е.Л.

Проблема пребывания японских военнопленных в СССР долгие годы относившаяся к числу закрытых тем в нашей стране, стала достоянием широкой общественности лишь в конце 1980 гг. на волне провозглашенных тогда принципов демократии и гласности. Именно тогда в связи с подготовкой визита в Японию первого Президента СССР М.Горбачева, состоявшегося в апреле 1991 г., были впервые обнародованы многие секретные архивные материалы, касающиеся этой темы. Они вызвали острые дискуссии в прессе и научных кругах, поставив перед историками России и Японии много важных и неоднозначных проблем. К их числу, в первую очередь, следует отнести вопрос о мотивации политического решения советского руководства об отправке на принудительные работы в СССР более 600 тыс. бывших военнослужащих Квантунской армии, добровольно сдавшихся в плен на территории Маньчжурии.

Как известно, девятая статья Потсдамской декларации, к которой СССР присоединился в день объявления войны с Японией, гласила, что японские вооруженные силы после их полного разоружения должны будут сразу же возвращены к мирным очагам с тем, чтобы начать новую трудовую жизнь. Следуя этим союзническим обязательствам, советское руководство в лице Л.П.Берия, Н.А.Булганина и А.И.Антонова 16 августа 1945 г. направляет в адрес маршала А.М.Василевского секретный приказ, в котором четко определялось, что «военнопленные японо-маньчжурской армии на территорию СССР вывозиться не будут». В нем указывалось также, что лагеря военнопленных необходимо было организовывать по возможности в местах разоружения японских войск на основе распоряжений командующих фронтами, выделив для охраны и конвоирования необходимое количество войск. Питание военнопленных надлежало производить применительно нормам, существовавшим в японской армии, находившейся в Маньчжурии. Для организации и руководства вопросами, связанными с содержанием военнопленных в лагерях, от НКВД был командирован начальник Главного управления НКВД по делам военнопленных генерал-лейтенант Кривенко с группой офицеров[1].

Не успело это распоряжение вступить в силу, как 23 августа Государственный Комитет обороны во главе со Сталиным принимает постановление за №9898 под грифом «совершенно секретно» под названием «О приеме, размещении и трудовом использовании военнопленных японской армии», в котором подробно говорилось о направлении 500 тыс. японских военнопленных на принудительные работы в Советский Союз, определялось их распределение по хозяйственным объктам страны и устанавливались меры по организации их работы и жизнедеятельности[2]. Документ был подписан председателем ГКО И.В.Сталиным.

Таким образом, в течение недельного срока советское руководство резко меняет свои подходы к определению судеб пленных японских солдат и офицеров, пойдя на нарушение своих союзнических обязательств, вытекающих из присоединения к Потсдамской декларации. В чем же причины столь неожиданного поворота событий? До сих пор архиных документов на этот счет не выявлено, поэтому приходится строить версии, гипотезы для объяснения событий тех лет, руководствуясь целым комплексом факторов экономического, политического, военного, идеологического и иного характера.

Фактор первый: выполнить требование Потсдамской декларации о незамедлительном возвращении японцев на родину в сложившихся в Маньчжурии на то время условиях было практически невозможно.

 Бывший командующий войсками 1-го Дальневосточного фронта маршал К.А.Мерецков писал в своих воспоминаниях о том, что в целом проблема военнопленных оказалась весьма сложной: «Всю эту массу людей нужно было обеспечить продовольствием (своего им не хватало), квалифицированным медицинским обслуживанием, обмундированием, решить вопросы об их временном размещении и многое другое. По наиболее крупным и важным вопросам мы получали указания, а все остальные вынуждены были решать на месте, причем незамедлительно»[3].

Об этом же говорит в своих интервью генерал армии, доктор исторических наук и непосредственный свидетель тех событий. М.А.Гареев, возглавлявший опергруппу 5-й армии. При этом он особо подчеркивает, что «с точки зрения сугубо практической невозможно было - даже при желании советского правительства - в первое послевоенное время возвратить Японии военнопленных. Нельзя было ответить даже на такой вопрос: «Кому их передать?». Сложившейся самостоятельной японской администрации еще не существовало. Передать японских военнопленных американскому командованию было нелепо. На территории Германии в 1945 г. наши войска в ряде случаев сознательно давали возможность отойти в зону союзников отступавшим германским войскам. Как теперь стало известно из опубликованных британских документов, Черчилль распорядился вооружать и готовить их для возможных боевых действий против советских войск. И наше командование имело некоторые данные об этом еще в то время, так, что приходилось быть начеку. Да и не положено военнопленных так из рук в руки передавать». Да и отправлять пленных в Японию можно только морем. Достаточным количеством морского транспорта для перевозки полумиллионной армии наша страна не располагала. Тем не менее, при всех этих обстоятельствах военнопленных начали отправлять в Японию уже в 1946 г., - подчеркивает генерал [4].

Генерал Гареев не отрицает того, что советским руководством все-таки прорабатывалась идея о том, чтобы оставить японских военнопленных в Маньчжурии и передать их китайской стороне. Но, - как поясняет он, - «в то время власть на местах в Китае часто менялась, следовательно, надежной администрации, чтобы контролировать лагеря военнопленных, не существовало. Важно и то, что и сами японцы, особенно генералы и старшие офицеры, отказывались переходить под контроль китайской стороне... , поскольку со стороны местного населения японцы повсеместно в Маньяжурии ощущали ненависть местного населения»[5].

Именно с учетом всех этих обстоятельств, по мнению М.А.Гареева советским руководством было принято решение основную часть военнопленных отправить на территорию СССР, что было, на его взгляд, единственной из остававшихся возможностей спасти жизнь значительной части разоруженных японских солдат и офицеров.

Фактор второй: союзнические договоренности о статусе военнопленных

В основу политического решения советского руководств о направлении на принудительные работы в СССР пленных японских солдат и офицеров был положен уже имевшийся у нашей страны опыт в этом вопросе, приобретенный при определении судьбы немецких военнопленных после окончания войны.

Вопрос о том, как следует поступить с Германия после ее поражения, обсуждался союзниками еще в годы войны. В частности, одна из директив советского руководства, направленная представителю СССР в Европейской консультативной комиссии (ЕКК), приступившей к работе 14 января 1944 г., предписывала: «В противоположность английчанам и американцам, которые предусматривают сразу же после подписания перемирия и разоружения демобилизацию вооруженных сил, советский проект требует объявления этих сил целиком военнопленными.

Если это наше требование встретит возражение со стороны англо-американцев, которые могу сослаться на отсутствие подобных прецедентов в истории, Вам следует настаивать на этом требовании как вытекающем из принципа безоговорочной капитуляции, для которой тоже нет прецедентов» [6].

Как и предполагало руководство СССР, в ЕКК вопрос о дальнейшей судьбе немецких солдат и офицеров вызвал бурную дискуссию. Представители США и Великобритании делали упор на том, что с немцами, получившими статус военнопленных, придется обращаться в соотетствии с нормами международного права. А это потребует немалых материальных затрат, поскольку каждый из узников войны должен был быть обеспечен нормальным жильем, полноценным питанием, приличной одеждой и т.д.[7]

Однако в конечном итоге был найден компромисс, предложенный советской стороной и заключавшийся в том, что пленение солдат противника - это право, а не обязанность победителя. Следовательно, союзники вольны поступать с капитулировавшими военнослужащими Вермахта так, как им заблагорассудится»[8].

Эти принципы СССР попытался распространить и на Японию вопреки Потсдамской декларации.

Фактор третий: принудительный труд как форма репараций

Принудительный труд японских военнопленных рассматривался в СССР в качестве одной из основных форм репараций, что в полной мере соответствовало установкам советского руководства в военный период, отработанным на опыте с немецкими военнопленными.

 Теоретическое обоснование идеи принудительного труда как главенствующей формы репараций побежденной Германии принадлежала советскому дипломату И.М.Майскому. Возглавляя Комиссию по возмещению ущерба, нанесенного Советскому Союзу, он предложил удерживать не менее 5 млн. пленных немцев, которые «под командованием НКВД будут выполнять предписанные им задания». Преимущества использования принудительного труда, помимо прочего, мотивировались тем, что немцы, «прошедшие школы работу в СССР» будут прибывать на родину с «более здоровыми взглядами и настроениями». Этот процесс, по мнению Майского, будет протекать еще успешнее, если принять «надлежащие воспитательно-пропагандистские меры»[9].

Все эти принципы были распространены и на японских военнопленных. Одним из определяющих факторов в этом вопросе являлось разрушенное войной народное хозяйство СССР, понесшего огромный материальный ущерб и многомиллионные человеческие жертвы, а потому крайне нуждавшегося в рабочей силе. И хотя эта прибавка в лице японских военнопленных не решала полностью проблему рабочей силы, но, тем не менее, она сыграла определенную роль в компенсации материальных потерь, понесенных в войне.

Фактор четвертый: политические цели

Не без основания можно предположить, что решение о переброске японских военнопленных на работы в СССР диктовалось не в меньшей степени и политическими причинами. Прежде всего, как убеждают нас многие исторические факты, преследовалась цель перевоспитания японцев в духе марксистко-ленинской идеологии и создания таким путем после их возвращения на родину нашей мощной «пятой колонны» для продвижения идей мировой революции.

При этом трудно не согласиться и с широко распространенным суждением о том, что в международной практике военнопленные всегда являлись политическим рычагом давления на противоборствующую сторону при решении вопросов о перемирии и мирном договоре, а такде других дипломатических переговорах. СССР, естественно, с самого начала также не исключал из своей стратегии этот сильный дипломатический аргумент, который Сталин имел в виду использовать в случае будущих переговоров с Японией о заключении мирного договора между нашими странами.

Фактор пятый: политический демарш за несостоявшуюся оккупацию о.Хоккайдо.

Об этом долгие годы не было принято говорить в нашей стране, но существует точка зрения о том, что отправка японцев на принудительные работы в СССР с советской стороны явилась своеобразной формой политического демарша в адрес США за отказ Г.Трумэна от двусторонних договоренностей об оккупации советскими войсками части о. Хоккайдо.

Напомню, что во время Ялтинской конференции 1945 г.Ф.Рузвельт заявил В.И.Сталину о том, что он не намерен высаживать свои войска в Японии и пойдет на такой шаг только в случае крайней необходимости. Американцы не скрывали своей заинтересоанности в том, чтобы проведение крупномасштабных наземных операций против японских войск, в первую очередь, в Маньчжурии, было возложено на вооруженные силы СССР. При этом союзники хорошо понимали, что выполнение столь масштабных задач требовало от СССР больших усилий, сопряженных с новыми значительными человеческими и материальными потерями. И это заставляло их тогда с уважением относиться к тем политическим условиям, которые выдвигал СССР.

В частности, речь шла об оккупации советскими войсками северной части острова Хоккайдо, о чем договорились между собой Ф.Рузвельт и И.В.Сталин. Однако к моменту реализации этих планов отношения между СССР и США дали серьезную трещину. Смерть Рузвельта, с которым у Сталина за годы войны сложились стабильные отношения честного партнерства, привела к кардинальным изменениями американской стратегии в отношении СССР.

Мысль о том, чтобы отстранить СССР от послевоенного урегулирования в Восточной Азии перевесила в конечном итоге все остальные аргументы в стратегии Г.Трумэна. 16 августа Г.Трумэн подписал директиву SWNCC 70/5, передав полный контроль по оккупации американским войскам. И, таким образом, готовящаяся операция по высадке советского военного десанта на о.Хоккайдо, намеченная на 23 августа 1945 г., была приостановлена. 27 августа начальник штаба Главного командования советских войск на Дальнем Востоке генерал-полковник С.П.Иванов разослал приказ Главкома: «Во избежания создания конфликтов и недоразумений по отношению к союзникам категорически запретить посылать какие бы то ни было корабли и самолеты в сторону о.Хоккайдо»[10]. Советские корабли, практически, приплыв к острову, вынуждены были повернуть назад.

Фактор шестой: военно-стратегические цели

Думается, не меньшее основание имеет и предположение о том, что В.И.Сталин в своем решении о судьбе японских военнопленных руководствовался стремлением нанести решительный удар по вооруженным силам Японии с целью окончательно ликвидировать на долгие годы возможность возрождение военной мощи страны и новой военной угрозы в адрес СССР. Об этом свидетельствует, в частности, опубликовнное в японском журнале «Тюокорон» отрывок из беседы Сталина с сыном Чан Кайши, состовяшейся в конце 1945 г.

Судя по японскому источнику, в 1945 г., готовясь к войне с Японией, Сталин в значительной мере переоценил военную мощь Японии и поэтому опасался возможности того, что после поражения Япония вновь могла стать противником нашей страны. «Сталин тогда сказал, что проблемой является то, что Америка, оккупируя Японию, не берет в плен японскую армию. Это - тот же принцип, был использован в отношении Германии после Первой мировой войны». И далее он продолжил: «Конечно, это (возрождение вооруженных сил) возможно. Население страны большое, у японцев силен дух мести. Япония попытается вновь встать на ноги. Чтобы предотвратить это, надо взять в плен от 500 тыс. до 600 тыс. офицеров и примерно 12 тыс. представителей командного состава»[11].

Фактор седьмой: инициативы японской стороны

Среди исследователей бытует точка зрения о том, что просьба об отправке плененных японских солдат и офицеров Квантунской армий на территорию СССР исходила, якобы, от руководства Квантунской армии и была изложена во время переговоров с представителями советского военного командования по условиям прекращения огня, которые состоялись в местечке Жариково Приморского края 19 августа 1945 г. Однако документально подтвердить эту версию пока не представилось возможности.

Тем не менее, о возможности такого обращения свидетельствует хранящийся в фонде трофейных материалов Квантунской армии в Центральном архиве Министерства обороны РФ важный документ - письмо Ставки Верховного командования Японии в адрес маршала А.М.Василевского, датированного 21 августа 1945 г. Среди прочих японских инициатив, упомянутых в письме, содержалось предложение использовать японских военнопленных в качестве бесплатной рабочей силы влоть до лишения их японской национальности, если это будет продиктовано интересами советского руководства»[12].

Весьма показательно, что эта идея уже прорабатывалась задолго до этого письма. Известно, что летом 1945 г. Ф.Коноэ, собираясь на переговоры в Москву, вместе со своим советником генерал-лейтенантом К.Сакаи составили документ под названием «Принципы проведения мирных переговоров», в котором был изложен перечень возможных уступок Советскому Союзу за сохранение нейтралитета. «Мы демобилизуем дислоцированные за рубежом вооруженные силы и примем меры к их возвращению на родиную. Если подобное будет невозможно, мы согласимся оставить личный состав в местах его настоящего пребывания». И далее: «Рабочая сила может быть предложена в качестве репараций»[13]. Американский исследователь Г.Бикс, обнародовавший этот документ в своем труде «Хирохито и создание современной Японии», прямо указывает: «Идея интернировать японских военнопленных для использования их труда при восстановлении советской экономики (осуществленная на практике в сибирских лагерях) возникла не в Москве, а в среде ближайшего окружения императора»[14].

Все эти факторы в комплексе, по-видимому, и определили решение советского руководства о переброске более 600 тыс. японских солдат и офицеров на территорию СССР, а также условия их пребывания в советских лагерях, трудового использования и репатриации. Но все это - пока еще гипотезы, подлинную историю произошедшего подтвердят лишь архивные документы.



[1] Цит. по Бюллетень Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных. 1994, № 10 (февраль), с.18

[2] Цит. по Бюллетень Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных. 1994, №10 (февраль), с.18

[3] К.М. Мерецков «На службе народу». М.,1983, с.423

[4] Победа на Дальнем Востоке. http: vpk-news.ru/articles/67

[5] Там же.

[6] Семиряга М.И. Как мы управляли Германией. М., 1995. С.203

[7] Семиряга М.И. Как мы управляли Германией. М.,1995, с.203

[8] Международная жизнь. 1996, №4

[9] Филатов А.М. В КомиссияхНаркоминдела//Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М., 1995, с.56,64

[10] ЦАМО РФ. Ф.66, оп.178499 д.9, л.61

[11] «Тюокорон». 2003,№ 10, с.195

[12] Сайто Рокуро «Сибэриа-но банка» («Воспоминания о сибири на склоне лет»), Цуруока, 1995, с.208-209

[13] Тень Цусимы длиною в век. В истории Второй мировой войны точку пришлось ставить дважды.- www.rg/ru/2005/09/02/japonia.html

[14] Там же.
 
« Пред.   След. »