«…В отношении… Курил (Тисима) Япония не имеет теперь права вмешиваться» (Из выступления в парламенте премьер-министра Сигэру Ёсида, 1951 г. 17 октября)¹.

В первом квартале 2012 г. наметилось определенное оживление в контактах между руководителями РФ и Японии.

В пользу этого свидетельствует визит министра иностранных дел РФ С.В. Лаврова в Токио, где он обсудил с главой внешнеполитического ведомства Японии Коитиро Гэмба актуальные вопросы двусторонних и международных отношений² в преддверии Сеульского саммита по ядерной безопасности, в котором приняли участие также президент РФ Д.А. Медведев и премьер-министр Японии Ёсихико Нода³. Далее 5 марта с.г., на следующий день после избрания премьер-министра России В.В. Путина на пост президента РФ Ё. Нода первым из зарубежных высших руководителей поздравил его с этим знаменательным для нашего государства событием⁴.

Обращает на себя внимание тот факт, что в своей поздравительной телеграмме В.В. Путину японский премьер-министр предложил приложить совместные усилия для выработки обоюдоприемлемого решения о статусе Курильских островов. По мнению обеих сторон это способствовало бы устранению многолетнего препятствия на пути улучшения и развития двусторонних отношений.

С точки зрения международного права существует два подхода на пути к решению этой проблемы: первый – на основе двустороннего мирного договора, второй – договора или соглашения по данной проблеме.

В соответствии со ст. 26 Сан-Францисского мирного договора 1951 г., подводившего итоги войны на Тихом океане и вступившего в силу 28 апреля 1952 г. в связи с его ратификацией большинством из 49 государств-участников, в течение трех лет с момента подписания (8 сентября 1951 г.) Япония могла заключить его с СССР или другими участниками войны. Однако должны были соблюдаться условия этого договора (или в основном те же условия) при отказе от всех прав, правооснований и претензий на Южный Сахалин с прилегающими островами, отторгнутыми Японией от России по Портсмутскому мирному договору 1905 г. и Курильских островов (ст. 2) без указания их нового суверена. По истечении этого срока Япония по (гипотетическому) двустороннему мирному договору с СССР могла пытаться интерпретировать перечень островов, от которых она отказалась, как не включающий в свой состав Кунашир, Итуруп, Хабомаи и Шикотан.

Эти острова не упоминаются в Сан-Францисском мирном договоре, который не был подписан Советским Союзом, что якобы не представляло ему право истолковывать отказ Японии от этих островов в пользу их перехода во владение СССР на основе Ялтинского соглашения, заключенного в 1945 г. главами Трех Великих держав, которое подлежало выполнению без каких бы то ни было условий. В результате его публикации в печати 12 февраля 1946 г. данным островам был придан статус территории СССР де-факто, а по смыслу ст. 8 Сан-Францисского мирного договора 1951 г. в отношениях между партнерами СССР по Ялтинскому соглашению – даже статус его территории де-юре, в силу подтверждения в этой статье всех их соглашений по Японии в период Второй мировой войны.

В 1955 г. в начале переговорного процесса по советско-японскому мирному договору проходившего в Лондоне, японская сторона предложила считать, что Южный Сахалин и Курильские острова не являются территорией Советского Союза, так как, несмотря на отказ от них Японии, их переход во владение СССР не обусловлен Сан-Францисским мирным договором. В ходе последующих переговоров это утверждение Токио в конечном счете в 1956 г. было ограничено островами Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи, которые, по мнению японской стороны, с юридической точки зрения, не входят в состав территорий, упомянутых Каирской декларацией союзников 1943 г., как захваченных Японией «при помощи силы в результате ее алчности». И это несмотря на то, что она приняла положение этой декларации о наказании ее за агрессию на Тихом океане, под которой понимался и захват этих островов японскими вооруженными отрядами на рубеже ХVIII и XIX вв.

Поскольку в течение многих лет стороны не смогли заключить двусторонний договор предлагается обратиться ко второму способу, исходя из высказываний на этот счет японских руководителей.

Заключив в 1951 г. Сан-Францисский мирный договор с 48 государствами-участниками войны на Тихом океане, Япония отказалась от всех прав, правооснований и претензий на Южный Сахалин с прилегающими островами и на все Курильские острова.

Так, в разделе «О жителях Южного Сахалина и Курильских островов» уведомления № А-438 от 19 апреля 1952 г. департамента по гражданским делам министерства юстиции Японии предписывалось, что для сохранения своего подданства лица, имевшие первичную регистрацию в этих районах, должны были пройти процедуру новой первичной регистрации на территории Японии при изменении места жительства, поскольку территории Южного Сахалина и Курил, где они проживали, «после вступления в силу мирного договора оказываются за пределами территории японского государства».

Эти документы (наряду с рескриптами императора № 651 и № 652 от 2 ноября 1945 г., картой Японии Национального картографического управления 1946 г. и сводкой МИД Японии от 5 июля 1951 г.) свидетельствуют о том, что после вступления в силу Сан-Францисского мирного договора Япония применяла на практике определение Курил не в специальном, а в обычном значении, которое соответствует в основном смыслу статьи 2 этого договора, а также Потсдамской декларации и Ялтинскому соглашению. Однако затем она в одностороннем порядке изменила свое правовое поведение, прекратив для себя действие этой статьи договора.

Это особенно ярко проявилось в выступлении представителя в парламенте министра иностранных дел Японии К. Куросита в начале февраля 1956 г. в нижней палате этого законодательного органа страны, в котором он истолковал понятие гряды (группы) Курильских островов в заголовке японского текста Санкт-Петербургского русско-японского договора 1875 г. (гунто) от Урупа до Камчатки, как понятие всего Курильского архипелага (рэтто), включая Южные Курилы у северных берегов о. Хоккайдо. Вопреки содержанию этого текста и других аутентичных иноязычных текстов данного договора, он утверждал, что именно только от первых из них Япония и отказалась по Сан-Францисскому мирному договору, якобы оставив за собой Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи как свои северные территории⁵.

В связи с этим заслуживают внимания выступления представителей правительства Японии на заседании специального комитета палаты представителей парламента Японии по мирному договору и японо-американскому договору о безопасности 19 октября 1951 г. до его ратификации.

В ходе обсуждения депутат с о. Хоккайдо Садасукэ Такакура сказал: «Я считаю, что под так называемыми Курильскими островами, упоминаемыми в тексте договора, понимается группа (гряда. – К.Ч.) Курильских островов (Тисима гунто). Хотел бы спросить при этом, какие Курильские острова имеются в виду?». Премьер-министр Сигэру Ёсида ответил, что «скорее всего, правительство США, учтя пожелания японского правительства, намеревалось определить их как так называемый Курильский архипелаг (Тисима рэтто)» и тут же поручил дать официальный более конкретный ответ заведующему договорным департаментом МИД Японии Кумао Нисимура. Последний заявил: «Что касается пределов Курильских островов (Тисима рэтто), я считаю, что они включают в себя как Северные, так и Южные Курилы. Причем, по мнению дипломатических кругов США, острова Хабомаи и Шикотан в состав Курил не входят».

А на вопрос, можно ли истолковать понятие «Курильские острова», или «Курильский архипелаг» (Тисима рэтто) как группу (гряду) Курильских островов (Тисима гунто), т.е. как Курилы без их южной части, К. Нисимура ответил: «Как я уже сказал, Курильские острова, упоминаемые в этом договоре, толкуются как включающие в себя Северные и Южные Курилы»⁶, т.е. в обычном смысле слова.

6 ноября 1951 г. это разъяснение было подтверждено в ответах на запросы депутатов парламента Масанобу Огавара и Ёсио Кусуми другим представителем правительства Японии – заместителем министра иностранных дел Такадзоно Кусаба. Он указал на недопустимость разрыва термина «Курильские острова» посредством выделения из их состава Кунашира и Итурупа. 24 октября 1951 г. оба представителя правительства пояснили, что статья 2 договора об отказе от Курильского архипелага (а не группы или гряды Курильских островов, как это сделала Россия в 1875 г. по Санкт-Петербургскому трактату⁷) была принята как окончательное решение (курсив наш. – К.Ч.) с учетом мнения премьер-министра Японии и без каких-либо оговорок, что соответствовало Потсдамской декларации⁸.

Выражая мнение правительства Японии, К. Нисимура в заключение заявил: «Поскольку Японии пришлось отказаться от суверенитета над Курильскими островами, она утратила право голоса на окончательное решение вопроса об их принадлежности. Так как Япония по [Сан-Францисскому] мирному договору согласилась отказаться от суверенитета над этими территориями, данный вопрос в той мере, в какой он имеет отношение к Японии, является разрешенным» (курсив наш. – К.Ч.)⁹.

Это, очевидно, понимали, как уже упоминалось, трезвомыслящие руководители Японии. Так, её следующий за С. Ёсидой премьер-министр, председатель правящей Либерально-демократической партии Японии Итиро Хатояма, выступая в 1955 г. на 22-й сессии парламента страны заявил: «Ялтинское соглашение было, по существу, признано в Сан-Францисском мирном договоре, по которому мы отказались от этих территорий»¹⁰. Он имел в виду Южный Сахалин и Курилы, правда, в том виде, как они были определены главнокомандующим оккупационными силами генералом Дугласом Макартуром в 1946 г., т.е. без Шикотана и Хабомаи.

Что касается ссылки Японии на то, что СССР был обязан соблюдать ее территориальную целостность, этот аргумент недостаточен, ибо, приняв Каирскую декларацию 1943 г., Япония, как отмечено выше, согласилась на то, что будет наказана как агрессор, в отношении которого, безотносительно к тому, на какое государство это направлено, действует исключение, предусмотренное статьей 75 Венской конвенции о праве международных договоров^*.

К данному случаю применима и статья 35 той же конвенции, которая исходит из того, что обязательство для третьего государства (в данном случае для СССР, не подписавшего Сан-Францисский мирный договор), может возникнуть из положения договора, если его участники имеют намерение сделать это положение средством создания обязательства (но обычно требуется согласие на это обязательство третьего государства).

«При обсуждении этой статьи, – пишет доктор юридических наук А.Н. Талалаев, – многие юристы выступали за то, чтобы выделить одно важное исключение, когда в таком случае не требуется согласия третьего государства, именно обязательств, которые налагаются международными соглашениями на государство-агрессор, например, на Германию, – соглашения союзных государств. Это относится и к Японии, на которую Ялтинские и Потсдамские соглашения возложили ответственность как на государство-агрессор»¹¹. В результате было принято решение сформулировать это исключение в специальной статье 75 конвенции.

В связи с утверждением японской стороны, что острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи не входят [с юридической точки зрения (курсив наш. – К.Ч.)] в понятие «Курильские острова», как оно сформулировано в Сан-Францисском мирном договоре (ст. 2), вопрос о толковании этого понятия оказывается ключевым для мирного договора между РФ и Японией.

Статья 31 Венской конвенции, обязательная для Японии, гласит: «Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением. Специальное значение придается термину в том случае, если установлено, что участники имели такое намерение».

В статье 31 определяется также, что к контексту договора при его толковании, помимо преамбулы, текста и приложений, относится «любой документ, составленный одним или несколькими участниками в связи с заключением договора и принятый другими участниками в качестве документа, относящегося к договору».

О внеконтекстных общих правилах толкования международного договора в отношении последующей практики его применения (п. 3 ст. 31) в Комментарии (с. 83) к Венской конвенции говорится: «Здесь имеется в виду не всякая практика, а та, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования».

К таким документам относятся выступление полномочного представителя США Дж.Ф. Даллеса перед подписанием мирного договора с Японией 5 сентября 1951 г. и направленный ему как государственному секретарю меморандум его помощника по Северо-Восточной Азии Робертсона от 3 сентября 1956 г., незадолго до подписания Совместной декларации СССР и Японии. В последнем говорилось: «Острова (Кунашир и Итуруп. – К.Ч.) в японском и международном управлении называются Курильскими, и будет трудно доказать, что они не являются частью Курил в том смысле, в каком этот термин употребляется в Сан-Францисском мирном договоре»¹². Следует учесть также меморандум Государственного департамента США правительству Японии от 7 сентября 1956 г. Со ссылкой на Сан-Францисский мирный договор (в связи с советско-японскими переговорами о заключении мирного договора, включая вопрос о территориальном размежевании в районе Курильских островов в нем), обращалось внимание на то, что «Япония не имеет права передавать суверенитет над территориями, от которых она отказалась»13, хотя Токио полагал, что согласно его ст. 26, Япония приобрела такое право через три года после его заключения в 1951 г.

В процитированном документе госдепартамент США, не отрицая обычного понимания состава Курильских островов в меморандумах главнокомандующего союзных держав японскому правительству № 677/1 от 29 января и № 1033 от 6 сентября 1946 г., а также исходя из упомянутого выше определения состава Курил по мирному договору 1951 г. представителями японского правительства перед его ратификацией и из последующей практики применения этого определения, сделал акцент на том, что «острова Итуруп и Кунашир (вместе с островами Хабомаи и Шикотан – частью префектуры Хоккайдо) всегда были частью собственно Японии» (т.е. ее метрополией – К.Ч.) и поэтому должны по справедливости (а не на основе законности. – К.Ч.) «рассматриваться как находящиеся под суверенитетом Японии». При этом, в отличие от Хабомаи и Шикотана, Итуруп и Кунашир не считались японской стороной частью префектуры Хоккайдо. Считать же их в этом случае не частью Курил (от которых Япония отказалась), а частью каких-либо других префектур островов Хонсю, Сикоку или Кюсю было бы вообще полным абсурдом, недопустимым согласно статье 32 Венской конвенции.

В своей последующей практике применения положений статьи 2 Сан-Францисского договора 1951 г. японская сторона подтвердила их, конкретизировав в отношении южной части Курил.

Сходной позиции в августе 1956 г. на переговорах в Москве с министром иностранных дел СССР Д.Т. Шепиловым придерживался и министр иностранных дел Японии Мамору Сигэмицу¹⁴. Он соглашался на то, чтобы в советско-японском мирном договоре повторить формулировку Сан-Францисского мирного договора с Японией об отказе от Южного Сахалина и Курил (Тисима) с сохранением у нее только Хабомаи и Шикотана, рассчитывая на успешные переговоры о Кунашире и Итурупе в будущем. Правда, из-за возражений правительства Японии эту идею реализовать не удалось.

Поскольку к настоящему времени при разных подходах сторон к данной проблеме ее разрешение первым способом оказывается невозможным, целесообразно прибегнуть к другому из двух упомянутых способов – обратиться к странам-участницам Сан-Францисского мирного договора с Японией как государствам, имеющим право определить международный правовой статус Южного Сахалина с прилегающими островами и всех Курильских островов, со следующим предложением. Исходя из того, что указанный договор, согласно Уставу ООН (гл. VII) и Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. (ст. 35) имеет силу не только для государств-участников данного договора, но и всех государств, не являющихся его участниками, признать их территорией РФ де-факто (курсив наш. – К.Ч.), с сохранением за Японией права считать, что эти острова по условиям Сан-Францисского мирного договора де-юре (курсив наш. – К.Ч.) в состав территории нашего государства не вошли.

Если такое определение статуса Японии этих островов будет одобрено большинством участников Сан-Францисского мирного договора, а также правительствами России и Японии как одно из положений будущего российско-японского мирного договора, то Российская Федерация могла бы подтвердить свое согласие на фактическую передачу Японии островов Хабомаи и Шикотан после вступления в силу этого договора.

Разрешение проблемы международно-правового статуса Южного Сахалина и Курильских островов, связанной прежде всего с проблемой государственной принадлежности островов Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи, по нашему мнению, могло бы внести серьезный вклад в улучшение и развитие российско-японских отношений в сферах политики, экономики, культуры, а также в деле укрепления мира и безопасности на Дальнем Востоке.

^*Эта конвенция, принятая на конференции в Вене 1969 г. с участием более 100 государств и ратифицированная в 1980 г., – основной нормативный акт международного права. С 3 апреля 1987 г. действует в отношениях между СССР (с 1991 г. – РФ) и Японией с некоторыми оговорками.

¹Из ответа премьер-министра Японии Сигэру Ёсида на запрос члена специального комитета по мирному договору и договору безопасности палаты представителей японского парламента Эйити Нисимура о целесообразности постановки вопроса о Курильских островах и Южном Сахалине перед Международным судом ООН (Протоколы заданий парламента Японии, 12 сессия, специальный комитет по мирному договору и договору безопасности, 1951 г., 17 октября, на япон. яз. С. 11). Полный текст ответа см. «Русская тихоокеанская эпопея». Сост. В.А. Дивин, К.Е. Черевко, Г.Н. Исаенко. Хабаровск, 1979. С. 585-586.

²http://www.mid.ru/bdomp/brp_4.nsf/e48bac02dda53c8844257940002ce074/4e706722d82bbd784425799200447593!OpenDocument

³http://www.mid.ru/bdomp/Brp_4.nsf/arh/BD61212E43E8137C442579D5004C99DB?OpenDocument

⁴ http://www.tvc.ru/ShowNews.aspx?id=eaacf9d3-d0f5-48d4-89b0-a0dc76e7d1dd

⁵См.: Кирилл Черевко. Островной инстинкт // Известия, 2011, 4 марта.

⁶Протоколы специального комитета палаты представителей парламента Японии по мирному договору и японо-американскому договору об обеспечении безопасности (на японском языке). Токио, 1951. № 4. С. 18-22.

⁷Из анализа заключительной части ст. 2 японского текста этого трактата, где говорится, что «отныне Японской империи будут принадлежать все Курильские острова (Куриру дзэнто), становится совершенно очевидным, что в их состав японцами включалась не только северная, но и южная часть Курил южнее Урупа.

⁸Там же. № 8. С. 5-6. Приводится по Х. Вада. Указ. соч. С. 35-38.

⁹Акахата, 1969. 6 марта.

¹⁰22-я сессия парламента Японии. Бюджетная комиссия (на япон. яз.). Стенографический отчет о заседании. 1955. 24 марта. С. 7.

¹¹Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий. М., 1988. С. 100.

¹²Beyond Cold War to Trilateral Cooperation in Asia – Pacific Region. Scenarios for New Relationships between Japan, Russia and US. Cambridge, 1992. P. 28.

¹³Ibid. P. 29.

¹⁴Харуки Вада. Хоппо рёдо-но мондай (Проблемы северных территорий). Рэкиси то мирай (История и будущее), на япон. яз., Токио, 1999. С. 253.

Источник: Российский институт стратегических исследований, 24.04.2012